Барвиха. Большой город.

[theguest]

Текст: Маша Набокова
Опубликовано в № 30 (70)


Казалось бы, каморка с названием «Бар Барвиха» на задворках вахтанговского театра не имела никаких шансов дожить до XXI века. Однако, повернув с Арбата направо и еще раз направо, можно открыть деревянную дверь, из-за которой пахнет дымом и кофе на горячем песке.

«Барвиха» началась году в 96-м с летней веранды, пристроенной к кооперативному ресторанчику. Сам ресторан занимал второй этаж краснокирпичной постройки – уменьшенной в пять раз копии барвихинских особняков на Рублевке. Цены там были совершенно заоблачные и все время крутилась какая-то странная публика в кожаных куртках, не внушавшая ни доверия, ни любопытства. На веранде же было попроще и подешевле, так что ее быстро облюбовали студенты соседнего Щукинского училища, торговцы книгами, не очень удачливые журналисты, пара музыкантов, работавших со шляпой и гитарой в переходе под Новым Арбатом, и прочие небогатые лодыри и мечтатели. Корысти ли ради или из гуманизма на зиму веранду «Барвихи» закрывать не стали, а прикрыли прорехи прозрачным пластиком и осколками стекла, навесили дверь и устроили камин – маленький, но страшно чадящий, как паровоз братьев Черепановых. С тех пор под словом «Барвиха» стала в первую очередь подразумеваться именно эта каморочка о двадцати квадратных метрах с туалетом на другом конце здания. На следующий год стены бара подновили, изнутри кое-где обили вагонкой и вставили человеческие стекла, благодаря которым зимой в «Барвихе» стало возможно сидеть без шуб и курток. Работала «Барвиха» до последнего клиента, и, заявившись иной раз под утро, можно было застать бармена, с облегчением запирающего дверь. Он обреченно оглядывал ранних гостей, снова отпирал заведение и вручал ключи со словами: «Закроете сами. Только ключи потом не забудьте оставить в ресторане».

Завсегдатаи приводили с собою друзей, коллег и знакомых, и слух о месте скоро распространился далеко за пределами Арбата. Так что бесприютные романтики по ночам стекались со всей Москвы, перемешиваясь с окрестными Дон-Кихотами.

Специально для ночных бдений в дальнем углу стояла видеодвойка, а рядом с ней – стопка засмотренных до дыр кассет – от Антониони и чудом добытого Кустурицы до «Харли Дэвидсона и ковбоя Мальборо». Последнюю смотрели чаще всего. В остальное время музыкальное сопровождение постояльцам обеспечивала реликтовая магнитола-двухкассетник. Слушали Наташу Атлас, Бреговича и радио «Престиж». Пили дешевый дагестанский коньяк. Или «Московский», который, как правило, приносили с собой. Музыкант Сашка приносил с собой и сосиски, их жарили на маленьком домашнем тандыре. Иногда еще пили водку и всегда – сваренный на песке кофе по-турецки.

К сегодняшнему дню «Барвиха» обзавелась кондиционером, чучелом хищной птицы на стене и деревянными столами да лавками – взамен прежних, пластмассовых. Еще парой гравюр кого-то из постояльцев. В баре появился абсент трех сортов (по 100 рублей), обязательный набор джинов и виски и даже горючая самбука – не дороже 120 рублей. Сосисок тут теперь на тандыре не жарят, а приготовляют душистый свиной шашлык по 135 рублей. Но особенно завсегдатаи жалуют мясо в горшочке, с грибами и картошкой, за 145 целковых, грибной жюльен за 70 и просто маринованные грибочки по 66 рублей за порцию.

Дагестанский коньяк обернулся армянским (по 65 рублей за 50 грамм), вместо радио «Престиж» слушают радио «Джаз», а не слишком успешная журналистка Анна сделалась респектабельной хозяйкой меховых салонов. Кино по ночам больше не смотрят – с утра посетителям надо на работу. А больше ничего не изменилось – ни торговцы книгами, ни студенты, ни тем более кофе на песке. Кофе – по-гречески и по-восточному по 35 рублей за чашку. Горячий песок вперемешку с пролитым на него кофе всегда пахнет детскими поездками к морю. Поэтому бар «Барвиха», наверное, единственное место в городе, куда можно нести свою тоску беспросветную и просто ностальгию.